Одним из самых памятных личных впечатлений начала 2000-х годов стала для меня встреча в районе метро «Новокузнецкая» с «хаммером», любовно разрисованным сценами и фразами из «Белого солнца пустыни», в числе которых была и хрестоматийная «За державу обидно!»
Помню, подумал: полная отмороженность, оказалось — новый тренд. Разномастные «бэхи» и «мерсы» с гордыми надписями «Трофейная!» (ну да, как же — ведь это Рейхстаг вместе с Белым домом и Вестминстерским дворцом их владельцы брали, а не участвовали в «прихватизации» за счёт своих соотечественников) начали в те годы «рассекать» по российским градам и весям, от Москвы до самых до окраин. Патриотизм — последнее прибежище «новых русских»?
За прошедшие 15 лет весь этот «новорусский патриотизм» стал не просто модой, а едва ли не государственным курсом. Выступая то ли игрушкой, то ли защитным камуфляжем в руках отечественной «элитки», которую всё меньше и меньше привечали на некогда любимом ею Западе. Ну кризис же, «боливар не вынесет двоих». «Ах, так?! Ну, нас и здесь неплохо кормят!» — решило большинство «элитки», нацепив на себя лейблы «Россия» и “Russia” с триколорами (мол, знай наших, Европа! знай наших, Америка!).
Что-то похожее происходило в российском обществе после победы над Наполеоном, когда офранцуженное дворянство, в котором исконно русские роды составляли хорошо если треть, прониклось патриотическими чувствами и даже заговорило по-русски. Но тогда хоть до Парижа дошли, а сейчас-то что?
Нет, я понимаю: всё не так просто и однозначно. И без шуваловских собачек в самолёте никакого Крыма нам бы ещё сто лет не видать. А без яхт Абрамовича — «калибров» и «сарматов» с «пересветами». И каждый слуга многонационального народа российского должен иметь право на недвижимость в Лондоне, люксовую «тачку» и прочие властно-собственнические прибамбасы — иначе обязательно перейдёт, зараза, словно кишечная палочка, на сторону западного зла, и тогда всё пропало!
В случае со знаменитым киллером «лихих девяностых» Алексеем Львовичем Шерстобитовым, известным как «Лёша Солдат», всё ещё сложнее и многомернее. На его руках кровь не только «героев прихватизации», но и «сопутствующих» случайных жертв убийств и покушений. Осуждённый в сентябре 2008 года на 23 года лишения свободы в колонии строгого режима, но с сохранением за ним воинского звания и государственных наград (кто-то вообще понимает, как такое возможно, и откуда на самом деле в этом случае могли идти приказы киллеру-профессионалу? «эксцессы исполнителя»?), Алексей Шерстобитов занялся литературным творчеством, это уже десятая его книга. Кстати, все предыдущие — как в стиле «нон-фикшн», так и сугубо художественные, — оказались востребованы массовым отечественным читателем, видимо, искренне стремящимся понять, как же мы умудрились прийти оттуда, где мы были, — сюда. Там же, в колонии строгого режима, состоялись его венчание и свадьба с любимой женщиной, оттуда он ведёт свой личный сайт — видать, УФСИН в нашей стране, включая Липецкую область, сегодня не такое уж и гиблое дело…
Автор вызывает интерес не только своим прошлым и бесспорным литературным талантом, но, прежде всего, тем, что оказывается чересчур глубоко — для «рядового киллера» и не менее рядового штукатура, которым он вроде бы устроился работать после того как «отошёл от дел», — посвящён в хитросплетения «лихих девяностых», причём вплоть до самого высокого уровня. Его книги, в том числе и рецензируемую, можно и нужно воспринимать не только как воспоминания о прошлом, но в некотором роде — и как инструмент формирования настоящего. Не знаю, сколько здесь процентов заслуг самого Алексея Львовича, а сколько — других людей, но результат налицо, и это, судя по всему, ещё далеко не конец. Хотя само направление движения может измениться до неузнаваемости.
В эту Светлую седмицу, когда весь православный мир празднует Воскресение Господне, наверное, ещё и ещё раз стоит напомнить, что первым человеком, который оказался в Раю, был «разбойник благоразумный», распятый вместе со Спасителем на Голгофе. Есть и уже отечественные легенды: о страшном разбойнике Опте, который раскаялся во всех своих грехах и стал подвизаться на монашеской ниве, став основателем знаменитой Оптиной пустыни; и о таком же разбойнике Боброке, чьими трудами и молитвами воздвигся Бобренев Богородице-Рождественский монастырь в Коломне.
Далеко не всякий, проливший кровь человеческую, способен пройти по этому пути покаяния и спасения, не сворачивая с него, до конца. Нет грехов непрощаемых — только нераскаянные. Жизнь, как известно, намного богаче наших представлений о ней, а порой и вообще непредставима. Наверное, то же самое справедливо и для смерти.
«Прошло уже больше пятнадцати лет с момента, когда я чуть было не подорвал несколько десятков «братков» на Введенском кладбище по указанию своих «главшпанов». Не знаю, что на меня тогда нашло! Слава Богу, вовремя остановившись, я настолько испугался нависшей надо мной мглы, оказавшейся способной затмить разум на несколько часов, что до сих пор, вспоминая те моменты, покрываюсь испариной. Соверши я тогда эти нехватающие до трагедии полшага, Господь оставил бы меня… Наверное, этот страх от осознанного, чуть было не сделанного не по стечению обстоятельств, а своими руками, намеренно, никогда не покинет меня — так же, как память о той, погибшей при взрыве на Осеннем бульваре, девочке…», — признаётся Алексей Шерстобитов, запоминающийся в ряду современных авторов как минимум «лица необщим выраженьем».